№11 2010


Содержание


Борис Краснов. Подвал. Стихи.
Татьяна Алферова. Спектакль. Стихи.
Дмитрий Тарасов. Вера Веры. Рассказ.
Андрей Неклюдов. Капитан Морган. Рассказ.
Галина Гампер. Обратный отсчет. Стихи
Молодые голоса:
Элина Леонова. Караван. Стихи.
Вадим Шамшурин. Ночь наизнанку. Рассказ.
Кирилл Рябов. Птица жизнь. Рассказ.
Дмитрий Хоботнев. Навсегда. Рассказ.
Галина Илюхина. Болотный огонь. Стихи.
Голос минувшего:
Вера Шургая-Верейская. Книжных дел мастер. Статья.
Е. Матвеева, А. Толстиков. Таким мы его помним. Воспоминания.
Донецкие гости:
Валентина Ботева. Очаг. Стихи.
Пензенские гостии
Татьяна Кадникова. Куда летят собаки осенью? Стихи.
Михаил Устинов. Поэтическая вольность. Статья.
А. Беззубцев-Кондаков. Непредсказуемая реальность. Статья.
Петр Ильинский. Искушение и погоня. Исследование.
Русский мир:
Марьяна Голь (Израиль). Про жаркую страну. Рассказы.
Семен Каминский (США). Ангелы по пять. Рассказы.
Ольга Гришина (Бельгия). Завязь. Стихи.
Михаил Блехман (Канада). Творцы. Рассказ.
Борис Юдин (США). Удача. Запорожец. Рассказы.
Виталий Мельников. «То самое» Антона Чехова. Заметка.
Александр Мелихов. «Страсть дарит силы».(интервью Елены Елагиной)

SnowFalling

Валентина БОТЕВА

ДОНЕЦКИЕ ГОСТИ

ОЧАГ

Благословенна скука очага –

тепло пространства, сжатого квадратом,

там в угольях скребется кочерга,

гремят горшки в согласии с ухватом.

Ангина. Не топтаться во дворе,

коричневым бруском не мазать лыжи,

перебирать листки в календаре,

рассматривать страницы умных книжек.

Покалывает шею теплый шарф,

на печке чайник начинает песню,

и чайный гриб, раздувшийся, как шар,

нас пользует от всяческих болезней.

Уже пушится елочка в углу,

она еще дичок – и пахнет лесом,

и на зубок все пробуешь иглу

с кислинкою смолистого подмеса.

Пора снимать коробки со шкафов –

рассматривать забытые игрушки

и продышать стекло, чтобы волхвов

не пропустить случайно на опушке.

Смеркается. Пылит снежок – пурга.

Чуть страшновато от печного гуда...

Благословим же скуку очага

и снова будем ждать, как в детстве, чуда.

Святки

В реторту бросить снега горсть,

Звезды колючей ржавый гвоздь,

Перемешать вороньей лапой ветки,

И ждать тебя, мой поздний гость,

Вернешься – ведь забыта трость,

Чернеет твой берет на табуретке.

Не дьявол и не мелкий бес,

Ты тот, кто входит в дом, как в лес,

Доверчиво и все-таки с оглядкой.

Осталось времени в обрез –

Сегодня ночью ждем чудес

И шелестим исписанной тетрадкой.

Мой поздний гость, мой странный друг,

Ты пишешь формулу разлук

Поверх другой, которой нам не надо.

Срывается со стенки лук,

Стрела описывает круг,

Чтоб сгинуть птицей в хлопьях снегопада.

В реторте чистая вода,

От гостя в доме ни следа,

И день приходит – ночи антитеза.

Глаза прозрачны, как слюда,

В тетрадке слово «никогда».

Огонь, железо и вода. Огонь. Железо.

* * *

Карта двух полушарий, куда упирается взгляд,

Миновав жестяную коробку бессмертной кукушки,

Там нездешние страны, а тут только вьюги гудят,

Печка, точно орган, и педалями кажутся вьюшки.

Снять чугунные кольца, увидеть пылающий жар,

Нет, остывшие уголья, пепел слегка розоватый.

Пахнет чем-то железным – так пахнет ухват и угар,

И рукой провести по лоснящейся ручке лопаты.

Антрацита подсыпать – к утру обещают мороз.

Наливается красным распахнутое поддувало.

Этот дом, эта печка – они навсегда и всерьез,

Сколько бы над цепочкой да гирькой не накуковало.

Может, век и прошел, но не раз он уже проходил,

Ничего не исчезло – в золу превратилось ли, в жар ли.

По окошку столетник ползет, как к реке крокодил,

Чайный гриб, как медуза, дрожит под обвисшею марлей.

Стекло

Точно кошка, осторожно по чужому бродит дому.

Смотрит – ничего не видит, только голое стекло.

Вот тебе и куст рябины… По-чужому, по-другому.

Время, я тебя миную! – Не минуешь. Истолкло.

Завязало в мертвый узел, потащило к черной речке

На кривой прогнивший мостик, под последний листопад,

В этот дом, где холод стекол, дыма сизые колечки,

Сын молчит, а муж все плачет, дочь смеется невпопад.

Хорошо б уехать к морю, в теплый город Симферополь,

У разбитого корыта в голубую даль смотреть,

Чтоб в распахнутом окошке закачался старый тополь,

Хорошо бы… Что же рифма подбирается одна?

Миражи

От зыбучих песков и белесых олив

Я уеду, пространство в себе сохранив,

Миражи на дорогах – их водную гладь

Мне когда-нибудь все же удастся догнать.

Я запомню саманных построек уют,

Чей покой сторожит одногорбый верблюд,

К хриплой речи привычный и к свисту кнута,

Есть пустыня, а прочее все – суета.

В фиолетовом небе, как черная жесть,

Веер пальмы колышется, – что еще есть,

Кроме звезд одиноких да шелка в ногах?

Как он мягок, полмира засыпавший прах...

Я уеду на время и снова вернусь,

Кто в верблюжьих глазах угадал эту грусть,

Но к воде миражей дотянуться не смог,

Тот вернется, чтоб сделать последний глоток.

* * *

По белому песку, разглаженному морем,

По зеркалу волны, вернувшейся назад,

Из лета уходя, со временем не спорим,

Покорные, как те, что покидали сад,

Где брызнул алый сок запретного причастья…

Что потеряли мы, очнувшись ото сна?

Невинность пустоты, бездумных тварей счастье

И бесконечный год, где лето и весна.

По белому песку… Нам солнце светит в спину.

По зеркалу волны… Ни тени, ни следа.

Из лета уходя… Нас обожгли как глину.

Два зернышка вложив запретного плода.

______________________________________________

Валентина Ботева – поэт, публиковалась в журналах «Континент», «Грани», «Дружба народов» и других, живет в Донецке (Украина)

 

Сайт редактора



 

Наши друзья















 

 

Designed by Business wordpress themes and Joomla templates.