№17 2012


Содержание


Анна Людвиг (Германия). «Я росла под надзором Атлантов…». Стихи.
Семен Каминский (США). Гудбай, Руби Тьюздэй. Рассказ.
Владимир Порудоминский (Германия). Странники. Рассказ.
Мария Розенблит (Эстония). Брошка. Рассказ.
Лариса Щиголь (Германия). Стихи разных лет. Стихи.
Инна Иохвидович (Германия). Отцовская кожанка. Рассказ.

Михаил Хейфец (Израиль). Спасти камер-юнкера Пушкина. Повесть.

Павел Грушко (США). Четверостишия. Стихи.

Алексей Ланцов (Финляндия). Перекати-море. Верлибры.

Юрий Герловин (Германия). Северная Пальмира. Стихи.

Балтийские строфы
Елена Скульская (Эстония). Триптих. Стихи.
Юрий Касянич (Латвия). Рижская метель. Стихи.
Виталий Асовский (Литва). На старом пустыре. Стихи.

Сергей Пичугин (Латвия). Времена любви. Стихи.

Молдавская тетрадь
Лео Бутнару. Открой книгу. Стихи.
Сергей Пагын. «Кончается прозрачный керосин…». Стихи.
Михаил Поторак. Корабли. Миниатюры.
Александра Юнко. Время вечернего чая. Стихи.
Вика Чембарцева. Однажды зимой. Стихи.
За стеной Кавказа
Владимир Саришвили (Грузия). «Жизни поток…». Стихи.
Тамерлан Тадтаев (Южная Осетия). Русская рулетка. Рассказ.
Молодые голоса
Полина Витман (Израиль). «листья фикуса под ногами...» Стихи.
Кристина Маиловская (Финляндия). Обыкновенное чудо. Стихи.
Голос минувшего
Ольга Бешенковская (Германия). «Знаю: Родина – миф...». Стихи.
(публикация Алексея Кузнецова)

Новые переводы
Отт Ардер. Образ жизни. Стихи.
(перевод с эстонского Елены Скульской)

Бируте Марцинкявичюте (Мар). Вильнюсский ноктюрн. Стихи.
(перевод с литовского Виталия Асовского)

Петербургские династии
Петр Ильинский (США). Следы на бетоне. Статья.
Людмила Агеева (Германия). Дети счастливого дома. Статья.

Елена Крикливец (Белоруссия). «Хочу все наши дни…». Стихи.

SnowFalling

Ольга БЕШЕНКОВСКАЯ

ГОЛОС МИНУВШЕГО

* * *

Знаю: Родина – миф. Где любовь – там и родина... Что ж

Не вдохнуть и не выдохнуть, если ноябрь и Россия…

Лист шершавый колюч как в ладони уткнувшийся еж,

И любой эмигрант на закате речист как Мессия...

Ибо обе судьбы он изведал на этой земле:

От креста оторвавшись, он понял, что это возможно:

И брести, и вести босиком по горячей золе

Сброд, который пинком отпустила к Истокам таможня...

Для того и границы, чтоб кто-то их мог пересечь

Не за ради Христа, не вдогонку заморских красавиц;

И не меч вознести, а блистательно острую речь!

И славянскою вязью еврейских пророков восславить,

Зная: Родина – мир... Где любовь – там и родина... Но

И любовь – там, где родина... Прочее – лишь любованье...

Как темно в этом космосе... (Помните, как в «Котловане»...)

А в России из кранов библейское хлещет вино...

* * *

Право, славно – выпить православно,

захрустев огурчиком огонь...

Как вы там Петровна, Николавна

И другие образы тихонь?

Как вам спится на железных буклях?

Также ль тянет свежестью с реки?

Ваши руки тяжестью набухли,

Как на ветках – яблок кулаки...

Вольно вам в предутреннем тумане

Путь заветной тропкою продля...

...Никаких Америк и Германий:

Лишь деревня Редькино – Земля!

Мне за вас и радостно, и жутко;

Вот звонит наш колокол по ком...

Ну а дочки... Дочки в проститутки

Убегли – как были – босиком...

* * *

А умирать – на родину, дружок,

В родное петербургское болото...

Всего один пронзительный прыжок

На запасном крыле аэрофлота!

Скользнет пейзаж, прохладен и горист,

Нахлынет синь – воздушный рай кромешный.

И ни один угрюмый террорист

Не просочится в раструб кэгэбэшный...

(Хранит Господь и воинская рать... )

Потом припасть к земле и повиниться:

Стремятся все в Россию умирать,

А жить – так вся Россия – за границу...

Как светел снег! Как церковь хороша!

Теней друзей порука круговая...

На честном слове держится душа.

На честном слове...

Крепче – не бывает.

* * *

Как проста в России нищета:

Нету хлеба – понимай буквально...

Блюдо ослепительно овально

Как ночного тела нагота.

Вот и эта пройдена черта.

Время – вспоминать сентиментально...

Уходя – не медли, уходи –

Или мозг взорвется в одночасье...

Господи, какое это счастье

Если только юность позади…

А теперь – и Родина… В груди

Как в стране – разруха междувластья.

И куда мы каждый со своим

Скарбом скорби... Темен сгусток света.

Постоим. Рука в руке согрета.

Зябко, но не холодно двоим.

И услышим в шорохе руин

Лепет листьев будущего лета...

* * *

Провинция, ты рай для Хлестакова,

Веселого, хвастливого такого,

Он даже обаянья не лишен

В провинции, лишенной обонянья...

Всё кстати: и подцепленные знанья,

И скользкий, на закуску, корнюшон.

Я думаю, что Гоголь от героя

В восторге не был, но ему порою

Благоволил, подначивал: чеши!-

Они давно заждались ревизора...

А ты, мой друг, не сбрендишь от позора -

Я не вложил стыдящейся души...

И Пушкин, подсказавший эту тему,

Злорадствовал: примите хризантему,

Мадамы, недостойные любви

Смущённого российского пиита,

Кто знал, чем зажигаются ланита...

Но... ум и злость! И честь, ее язви...

И я в своей неметчине унылой

Всё не могу собраться с новой силой,

Да и зачем – ведь сказано уже...

Всё как всегда на этой тверди зыбкой...

Перечитаю Гоголя с улыбкой –

И жизнь светла, и ясно на душе.

Поглубже втянем дым – и приглядимся:

Благоухают наши проходимцы

По всей Земле в салонах дураков.

И в глубине гогочущих провинций

Кончают век российские провидцы,

Лелея боль от сорванных оков...

* * *

Переживанья горькие свои

пережевав, запить глотком свободы...

Сияют храмы... И кряхтят заводы ...

И муравьизм возводят муравьи...

Кто петь рожден, поет не свысока,

но с высоты... Так набожно. Так надо.

Акустика клубящегося сада

не имет и не стерпит потолка...

Как радостно глаголить на родном

наречии... Вселенское изгойство.

А тут – как пробку вышибли из горла,

и это – рай. Запомни, астроном!

Все карты биты. Мир угрюм и пуст.

А дальше – космос: черная чужбина...

«..Но если по дороге куст

встает, особенно рябина...»

Цитата. Кровь из первых уст.

И прошептать: – «Ave Марина...»

* * *

Лене Дунаевской,

кухне Полины Беспрозванной

и подвальной кошке Тине,

нашедшей приют.

На кухне, в полночь, о Цветаевой –

Какое счастье, мы в России...

Друг друга потчевать цитатами

И задыхаться от бессилья,

Рискуя доказать, что гении

Не подчиняются порядку...

... Здесь все еще местоимения

Ночами делают зарядку.

Мне хорошо. Я снова думаю

О сути, а не о сутяге.

Храни, Господь, каморку дымную,

Не позабывшую бродяги,

Что в жизнь пустившись карнавальную.

Мечтал, напрыгавшись по миру,

Ласкать чумазую, подвальную,

Свою взъерошенную лиру...

* * *

Не в стране, не в году –

я живу в измереньи ином.

То к Вольтеру иду

ядовитым погреться вином.

То от рифмы «огонь»

простодушно пылает щека.

И вселенскую сонь

колыбелит напев ямщика.

Подтвердит программист:

«Так и есть, виртуальны миры...»

Дурачок, оторвись

хоть на миг от любимой игры:

Здесь не сайт и не чат,

что мелькают, друг друга пожрав.

Видишь, озеро Чад,

где изысканный бродит жираф...

А подвину курсор –

и Елабуга, перстень, петля...

Небо – мой монитор.

И бездонная память – земля...

* * *

У эмигрантов не было взрывчатки,

Им было всё – действительно – равно...

Они меняли страны – как перчатки,

И всюду пили терпкое вино.

И сторонились праздников народных,

И если шли – то в смертный батальон,

Чистопородных предков благородных

В непропитый защелкнув медальон...

А если Бог давал еще попытку:

Гарсоном – в бар, извозчиком – в такси, –

На ветровое клеили открытку,

Шепча почти молитвенно: «Росси...»

Я тоже здесь, мне тени их всё ближе...

Горчит лимон, изранивший вино...

И я, ночами шляясь по Парижу,

Не проиграю память в казино!

* * *

Повернусь на левый – к чему просыпаться рано?

Всё равно подымается уровень океана...

И пускай не конец, но хотя бы затменье света

обещал Нострадамус всем нам на это лето.

Нестерпимо много скопилось на свете мрака.

И под камнем сердца – всегда закуток для рака...

Видно, пробил час, повздыхав, подводить итоги.

Не была на Марсе. Не гладила римской тоги.

Но еще застала шершавую ласку леса,

где, людей бежав, из себя изгоняла беса.

Мне давно уж ясно, что всякая сласть – от Бога:

одному – пирог, а другому – на дно пирога...

Тем достались Альпы, а этим – весло и Висла.

Кроме счастья, жизнь не имеет иного смысла.

Никакой полиглот не освоит летучий птичий.

Разглядеть бы Лик в блеклых масках земных обличий...

А потом – синева до слез, благодать, нирвана.

Пена – ртом или бешенство океана?

Растолкай меня, дай мне кофе глоток бодрящий.

Притворюсь, что я всё еще человек борящий.

А глаза украдкой летят облакам вдогонку,

Зацепляясь то за тетрадку, то за иконку...

* * *

Ничего не изменила заграница.

Разве только поулыбчивее лица.

Разве только виды более гористы.

И не снятся с первым снегом – декабристы...

Разве только (уж не этого ли ради...)

С дрожью шепчущие губы – в шоколаде...

Да торчит как на помятом хулигане

Синтетический колпак на пальтугане...

Лучше было в этот мир явиться кошкой,

Чем зачуханною теткою с картошкой

С мужиком на хмурой шее да с дитями...

Ноют ночью заусенцы под ногтями...

Помереть бы тихо – тихо, без мучений,

Не нарушив гул и глянец развлечений...

Я увидела Париж, чего же боле...

О покое помолюсь, а не о воле.

В этой жизни мне и скушно, и натужно,

А другая... Коли нет – так и не нужно...

* * *

Алексею Кузнецову

Любимый, прощай и прости,

Что мало стихов посвятила.

Сначала ссыхались в горсти,

Мерцая гордыней, чернила.

Потом наших дней круговерть,

Пеленки и пленки, и гости.

И кажется, столько стерпеть

Должны мы без приступов злости.

И вот роковая черта –

За ней не напишешь и строчки.

Любимый! Я больше не та,

Я вижу моря и листочки.

На ней, на черте роковой,

Виднее любовь и разлука,

И если б Амур был живой,

Он выстрелил снова из лука.

Публикация Алексея Кузнецова

_______________________________________________________

Ольга Бешенковская (1947–2006) – поэт, публицист, эссеист. Родилась в Ленинграде, окончила факультет журналистики Ленинградского университета, работала в заводской многотиражке, была кочегаром, слесарем. Уехала в Германию в 1992 году. Автор поэтических книг «Переменчивый снег», «Общая тетрадь», «Песни пьяного ангела» и других. Член Союза писателей Санкт-Петербурга, клуба русских писателей Нью-Йорка, Союза немецких писателей Германии, Союзов журналистов России и Европы. Скончалась в Штутгарте 4 сентября 2006 года от рака легких. Последнее стихотворение «Любимый, прощай и прости», написанное 26 августа 2006 года, посвятила любимому мужу и преданному другу – Алексею Кузнецову, который многое делает для увековечивания памяти прекрасного поэта. Редакция благодарит Алексея Кузнецова за предоставленную возможность познакомить читателей «Северной Авроры» с творчеством Ольги Бешенковской.

 

Сайт редактора



 

Наши друзья















 

 

Designed by Business wordpress themes and Joomla templates.