Сергей ПИЧУГИН |
БАЛТИЙСКИЕ СТРОФЫ
ВРЕМЕНА ЛЮБВИ
Январь
Честным огнем возведена в колючей темноте созвездий от бесов сторожем небесным неодолимая стена.
Морозом воздух оперен, разметены по всей округе кристаллики небесной вьюги... Китайский карантин времен.
И замирают в полусне комочки снегирей пасхальных, берез морозные купальни, и стих идет легко, как снег.
Февраль
В стекле, во сне оранжерей сошлись слеза и луч бессонный, квадриги пылью перегонной – краснеющая соль морей.
Лазурь небесная скрипит, глаза железных рыб открыты, и сонная река в граните в разломе подо льдом сопит.
Светило, вьюжный фитилек целует ягоды омелы. Лечу, голодный мотылек, на свет любви заиндевелой.
Март
Любовь моя, в тебе я пробудил живой росток. Небесный свет колышет дитя в утробе. Движется и дышит растущий мир открывшихся светил.
Преобразить в натруженном уме дыханье старых форм, и сердце можно вернуть земле, но память осторожна, и свет болит, когда глаза – во тьме...
Любовь моя, мне страшно, если ты дойдешь со мной до края этой бездны на голос крови, на огонь небесный манить живьем слова из темноты.
Апрель
Неистовствуй, печалься, прекословь, – найди меня, мятежная любовь поверх приличий зимующим в крученой шерсти снов. И в небе вер, и в реве кабанов и в речи птичьей
родился междометий алфавит. Лишь только солнце вволю охмелит весною снежной – лесным ручьям мы имена дадим. Как детский лепет, непереводим их голос нежный.
Май
Я думаю о том, что скрыто в той силе, что меня вела сокольим росчерком графита к небесной завязи тепла.
Как в корневищном словаре влечет прозрением бумага, любовь, тобой тепло и влага открылись кронами дерев.
Укрывшись в ливень оголтел, листвой волос, ногами в глине, на спину землю опрокинув, друг друга в бурной темноте
мы пьем губами медовара под шелест молний, чуть дыша. Скользит движение удара – и катит гром – бильярдный шар!
Июнь
Ты дышишь в висок, ты поешь в тетивах, насмешница летней юдоли! Из клетки, как птиц по весне патриарх, слова отпускаю на волю.
Так ясно тепло, и так хочется жить, открыться хвоинками кедра, и слушать, как призрачный овод жужжит в разливах зеленого ветра.
Увидеть, как воздух поит облака, как движутся соки былинок, как в медленном солнцевороте река плеснет серебром мандолинок.
В тайге оживает затерянный скит. С любовью, в молитве воспета, из недр Авраама голубка летит – посланницa млечного лета.
Июль
В солнечных дюнах у моря вдвоем, на горячем песке запахом кожи сливаемся, сладостью на языке.
Над водопоем кореньев, в ивовой купине тайну свою голубим, истаиваем в вине.
В мякоти дыни губами, ты нежишь на солнце кадык. Вей, мой восток, мой полуденный дар сарацинских владык!
В море войду – и лишь на минуту оставлю одну ветреной строчке, безумному солнцу, глазному дну...
В теплой ночи не разлитых водою двух половин морем и нашими дюнами бродит дождь-исполин.
Настежь отворено небо, звездная темень умна, и для стихов, для любви – время и тишина.
Я поднимусь незаметно, тебя провожу навек взглядом со дна ладьи в водах небесных рек.
Август
Империя лета лежит муравой, закрученной в сонное темя. Овидий, над нами твоей грозовой накидкой развернуто время.
Парит перелетных кузнечиков звон над бредом и бродом наречий. Обнявшись во сне, мы проходим сквозь сон на солнечных цыпочках речи.
Как семечки в мякоти, вызревший дар. Запутавшись в клеверной куще, пчела на лугу вынимает нектар, янтарная скрипочка – душу.
Сентябрь
Лучистый листок на холодной воде, гортанные птицы в крутой высоте, наш край в тишине ясноглазой.
И ты, молодая, навстречу идешь пахучим ольховником, тонкая дрожь в паучьем прицеле алмазов.
Протокой над вьющейся чащей плывем за рыбами снов, но звериным чутьем мы слышим взрослеющий рокот.
В охоте алеющей – еле дыши... И лодка сворачивает в камыши, и речь превращается в шёпот.
Октябрь
Я по окружности прочел софийской звонницы глагол, октябрь в солнце ярой меди.
В аллеях, нежен и высок, застигнут красотой врасплох, поэт в задумчивости бредит.
И тает осень, багряня листами в царской водке дня, дворцами за оградой ржавой...
Лежит в огне земная твердь. На царство – только захотеть – твои и скипетр, и держава!
Ноябрь
В тебе я был один, как сон, и каплей неба, невесом в ночном дозоре.
Но точно ветром сорвалась душа, теряя с небом связь в земном просторе.
И первый раз в моей ночи отец в остуженной печи раздует пламя.
Оно в поленьях зашипит. Уставшей роженицей спит родная мама.
Декабрь
Мы на холсте изобразим Флоренцию простоволосых зим, летящих голубей мороза. Прими новорожденный хруст! Земля, не размыкая уст, лежит во тьме хриплоголосой.
И не отыщется причин тому, что город стал ничьим, в косматом ветре задыхаясь. Проказы снежной детворы – костры офортов ветровых и мой, в тебя влюбленный хаос.
_______________________________________________
Сергей Пичугин родился на Кубани, окончил Рижский институт инженеров гражданской авиации, автор книг «Родники времени», «Колыбель», «Выбор» и других, лауоеат ряда литературных премий, организатор Международного поэтического фестиваля «Балтийская строфа». Живет в Риге.
|