Наталия ПЕРЕВЕЗЕНЦЕВА |
Какая долгая дорога, Какая снежная страна…
Стихи
* * * Какая долгая дорога, какая снежная страна, та, что обильна и убога, та, что теперь разделена заборами... Сказать – «граница» – и не хочу, и не могу. Стучат колеса, поезд мчится, не различая на бегу, где самостийной Украины земля, где — русские края... Вокзал с остатками лепнины, подслеповатая семья пятиэтажек грязно-серых, линялых лозунгов тряпье, ларьки, забитые фанерой... Где здесь «твое», а где — «мое»? Кому показывать свой норов?.. И воют в страхе и тоске по обе стороны забора псы — на едином языке. Окна Висбю
1. На каждом маленьком окне горит свой слабый свет. Никто не думал обо мне, свет зажигая, нет. Но каждый думал о своем: о путниках в ночи, о грозном море за окном… И огонек свечи, как чья-то теплая рука, протянутая тем, кто дом свой не нашел пока и плачет в темноте.
2. «Не прислал ли лебедя за мной…» Анна Ахматова
Черный лебедь плывет из вчерашнего дня в завтрашний день — мимо меня. Светел закат и прозрачна вода, каждому «нет» соответствует «да».
Господи, это и значит — покой? Средневековье стоит за спиной. Башен и шпилей строг силуэт, каждое «да» чередуется с «нет».
Господи, мне возвращаться домой в полупомешанный город родной, где я хочу доверять и любить, но получаю в ответ: «может быть».
Ранней ли осенью, поздней весной, черного лебедя вышлют за мной. Может, тогда превратится ответ в нежное «да» или твердое «нет».
Но на последнем своем вираже этого я не услышу уже.
Стансы
Родившись в Ленинграде, не умрешь в Санкт-Петербурге. Не гонись за модой. Ни шляпка с вуалеткою, ни брошь от Фаберже — не сделают погоды. Вернее, не изменят… Вечный смог, распутица – зимой, а холод — летом. И, если нас хранит зачем-то Бог, мы ничего не ведаем об этом.
По Караванной кто-нибудь пройдет когда-нибудь, а я — по Толмачева. На улице Перовской не живет картинный Гоголь… (Не скажу ни слова о тех деревьях, чья живая плоть здесь под электропилами стонала). А спонсоров сего прости, Господь, за вязь имен на глади пьедестала.
Мне чудится (нет, это я не вам, и не в укор — но вспоминаю все же), как поднимается спокойный светлый храм во имя и во славу только Божью. И женщина с измученным лицом, которое — потом — в сияньи нимба, и камни, что носила на крыльцо она ночами — тайно, анонимно.
Блаженная… Ну что ж, да будет так! Блаженны те, кто ничего не должен, кто понимает — вложенный пятак и поданный — все ж не одно и то же. Кто отдает свой хлеб и чистит хлев, кто благодарности бежит как скверны, и для кого живая жизнь дерев и человеческая — соразмерны.
Ах, шляпка, вуалетка, Фаберже !.. Но вырвана и скомкана страница, где Ленинграду не бывать уже, как Петербургу — больше не случиться.
Форты
Вокруг Кронштадта — призраки-форты, Чумной, Рисбанк, Тотлебен, Граф Милютин… Я не люблю военных, простоты приказа не приемлю… Голос лютни Предпочитаю громовому: «За!», звучащему, как правило, басами. «На нас идет военная гроза…», «Ура! Мы ломим…», «Не Москва ль за нами…». Но все же, все же… Камень и вода, хитросплетенье ржавой арматуры, под корень вырубавшийся всегда сегодняшний жилец — кустарник бурый… Должно быть, страшно здесь… И зябко, может быть… А впрочем… Нелюбви слова иссякли. Как хорошо здесь, как прекрасно плыть к останкам грандиозного спектакля. Я обожаю слово «каземат», произношу с улыбкою «бойницы», когда, минуя глыб гранитных ряд, хочу к стене прохладной прислониться. О, дряхлые чудовища войны, невинные убийцы — век ваш долог. Имперские блистательные сны, которых не коснется археолог — все, что осталось вам… Как всех, кто пережил мгновенья славы и года позора, не лавр венчает вас — сурепка, девясил, шиповник, может быть… Но в поздних разговорах на берегу залива, дотемна, когда гроза подходит круговертью, опять всплывают ваши имена, и пахнет славой, порохом и смертью.
_________________________________________________________________ Наталия Перевезенцева – поэт, автор книг «Путешествие во времени» и «Вторая книга», член Союза писателей Санкт-Петербурга. |