НАШ ИТАЛЬЯНСКИЙ ПУШКИН

Очерк

«Мой дядя самых честных правил…» Эти строки мы помним с детства. С них начинается наше знакомство с «Евгением Онегиным». И с них же начинаются муки тех, кто хочет донести пушкинский текст до читателей, не знающих русский язык. Владимир Набоков, например, свой перевод «Евгения Онегина» на английский сопроводил подробным комментарием. По мнению писателя, пушкинские стихи невозможно перевести с сохранением рифм, а «теряя свои рифмы, стихи теряют свой блеск». Те же проблемы испытывают и переводчики других стран. Так что же получается: Пушкина («наше все!») за границей не понимают?

— Пушкина перевести ужасно трудно, — говорит профессор римского университета «Ла Сапиенза» Микеле Колуччи. — Он похож на нашего Петрарку. Его основной шарм — не в метафорах, не в величавом стиле, не в оригинальности образов, хотя это все есть в его поэзии. Главное в Пушкинской строфе — невероятная гармония слов, рождаемых ими образов и музыка живого языка. Но когда переводишь все это с русского на другой язык, все теряется, ускользает. И стихотворение умирает. Я подчас до исступления думаю: но почему же так? Ведь, по сути, происходит смена одних знаков и символов другими. Но видимо, дело тут не в графике кириллицы и латиницы, не математике поэтических размеров. Дело в душе.

Мы беседуем в кабинете профессора на вилле Мирафиори. Глухая каменная стена отделяет дворец от шумного римского проспекта Номентана. Тихо, как в монастыре. Парк, статуи, фонтаны — одним словом вилла, место для отдыха, неспешных раздумий. В этом аристократическом уголке старой Европы и расположился философско-филологический факультет крупнейшего в Италии государственного университета «Ла Сапиенза». Неужели этот оазис — единственное место, где в Италии вспоминают Пушкина, русскую литературу?

— Отнюдь нет, — вступает в разговор профессор Риккардо Пиккьо. — Пожалуй, нет другой иностранной литературы в Италии, которая так много издавалась и с таким интересом читалась, как русская. Могу с уверенностью сказать, что все, что когда-либо переводилось с русского в Европе, издано и на итальянском.

Итальянцы, например, почти «своей» считают Ахматову. Книга ее стихов, много лет назад переведенная тогда молодым славистом Микеле Колуччи, стала бестселлером. Сейчас она уже трижды переиздана. Хорошо известны Маяковский и Цветаева.

«Блок, Пастернак, Есенин, Мандельштам — все значительные русские поэты читаемы в Италии», — сказал профессор Колуччи. Один из последних переводов, который завершил Колуччи, был сборник стихов Баратынского.

Но и синьор Колуччи, и синьор Пиккьо — прежде всего ученые. Одним из главных трудов их жизни стал трехтомник под названием «История русской литературной цивилизации». Над этой книгой вместе с другими авторами, в том числе и с русскими учеными, Колуччи и Пиккьо работали более десяти лет.

Трехтомник, в конце концов, вышел. Получилось роскошное издание, рассчитанное на интеллектуалов. И цена под стать — около 250 долларов. Но раскупили книги мгновенно. И тут выяснилось, что «Историю русской литературной цивилизации» были бы не прочь приобрести и многие простые итальянцы. Те, кому, в общем, наплевать на кожаный переплет, суперобложку и тиснение золотом. Те, кого больше интересует сама русская литература. Издательство «вдогонку» выпустило второе издание — попроще: в мягкой обложке и на дешевой бумаге. Но и это издание довольно быстро разошлось.

Пушкину в «Истории…» посвящена целая глава. Там, в частности, говорится, что, несмотря на кажущуюся простоту его стихов, это один из самых трудно переводимых поэтов в мире.

— Так что же – не переводить? — размышляет профессор Колуччи. — Одна из загадок Пушкина — его удивительное притяжение. Любой, кто серьезно занимается русским, не может не восхищаться изяществом его стиля, простотой, доступностью. Это заражает. Невольно хочешь донести очарование пушкинских строк и до своих соотечественников. Вот тут ты навсегда и становишься заложником собственной самоуверенности и пленником великого поэта. В Италии издано четыре перевода «Евгения Онегина». И, уверен, будут еще. На итальянский, за исключением его переписки и нескольких стихотворений, переведен почти весь Пушкин по нескольку раз. Но все равно переводят опять и опять. Я сам несколько раз брался за «Медного всадника», и хотя мои переводы далеки от совершенства, как меня увлекала эта работа!

Пушкин, как известно, много путешествовал. Но он никогда не покидал пределы России. Сегодня же он приходит повсюду первым, где изучают русский язык. Поэтому интерес к национальному поэту будет до тех пор, пока будет интерес к русскому языку. Как бы ни был труден Пушкин для переводов, как только кто-то в Италии или Китае начинает учить русский язык, Пушкин сразу становится ему понятен и доступен.

К русской культуре, истории, литературе итальянцы тянулись всегда. Хороший пример привел профессор Пиккьо. Некогда существовало общество «СССР – Италия», которое имело серьезную финансовую подпитку из Москвы. Затем оно по понятным причинам прекратило свое существование. И что же? Возник итало-российский Институт культуры. Частный, созданный итальянскими фондами. В Риме, Венеции, других городах Апеннинского полуострова существует несколько сильных школ по изучению русского языка, и итальянцы совершенно не хотят, чтобы они погибли. Вместе с тем, у людей существует тяга к российской культуре. Вот и получается, там, где нет помощи от государства, люди сами объединяются, находят деньги, контакты, обмениваются информацией. А это нередко куда прочнее, чем договоренности на правительственном уровне.

По популярности и распространенности русский язык в Италии на пятом месте после английского, немецкого, французского и испанского. В университете «Ла Сапиенза» на русском отделении занимается 250 человек. Это больше, чем двадцать-тридцать лет назад. Правда, в годы горбачевской перестройки число студентов переваливало за 300, но тогда сказывалась мода…

С другой стороны, все большую популярность набирают китайский, японский и арабский языки. Возможно, скоро они оттеснят русский на задний план. Но как подчеркивают сами профессора, это их не пугает. Модные языки изучают чаще всего ради перспектив в карьере. Русский же учат ради самого языка и ради более глубокого понимания нашей культуры. И опять, как тут без Пушкина? «Leggere Puskin» — «Я читаю Пушкина» — первое, что новички говорят своему учителю, если он спрашивает, что вы читаете по-русски в оригинале…

— Часто думаю, что благодаря Пушкину во многом устояла русская культура, — размышляет профессор Колуччи. — На Западе поэзия всегда была искусством для элиты. Италия дала миру очень многих великих поэтов. Но все они писали для избранных. Пушкин писал не для царей и фаворитов. Он сочинял для всех. У вас, в России поэзия — явление народное. Сохраните это. Ведь под натиском массовой культуры ломается очень многое. У нас в Италии за последние годы стали меньше читать. Особенно мало появляется по-настоящему ярких, самобытных поэтов. Поэзия всегда идет первой. Но первой она и падает. Берегите вашу любовь к Пушкину, и вы сохраните вашу культуру.

_______________________________________________

Анатолий Аграфенин – прозаик, автор книги «Саквояж впечатлений», член Союза журналистов Санкт-Петербурга. Публикуемый очерк – из его новой книги «Рандеву с Востоком и Западом», которая готовится к печати.