Елена РОДЧЕНКОВА |
КАЛИНКА-МАЛИНКА
Рассказ
Руслан Сергеевич Малинкин, мэр города, ослабил галстук и расстегнул воротничок белой рубашки. Совещание закончилось, следовало бы ему теперь попить кофейку, но что-то мешало нажать на кнопку и дать старт гулким каблучкам секретарши Оли. Руслан Сергеевич посмотрелся в зеркало, пригладил темные волосы с едва заметной тонкой паутинкой седины и только хотел улыбнуться себе, довольно и самолюбиво обнажить белые, ровные зубы, как снова вспомнил о ней. Красивое, тонкой работы лицо сразу сделалось мрачным, взгляд потемнел и стал холодным. Руслан Сергеевич исподлобья глянул на свое отражение и зашевелил усами, как заподозривший неладное таракан. При этом живот его громко заурчал от голода, но Руслан Сергеевич отослал этот звук на счет дурного воспоминания. Бывает так, что о Таисии Ниловне Калининой он не вспоминает месяцами, а потом вдруг она начинает настырно являться в его деловые думы и расстраивает весь рабочий лад мэра города. После таких появлений в думах Таисия Ниловна обязательно появляется в дверях кабинета и ее появление – страшная кара и жестокое испытание для Малинкина. Руслан Сергеевич покосился на дверь и незаметно сплюнул через левое плечо. Потом он вспомнил, что младший сын утром жаловался на зубную боль и быстро, неумело перекрестился. Секретарша Оля зашла, как обычно, неслышной прозрачной тенью. По ее бесцветному в связи с беременностью лицу было видно, что дурная мысль начальника уже успела материализоваться. – Ну что, сидит? – спросил обреченно Малинкин. – Сидит, – кивнула Оля. – А что надо? Мне некогда. Я на молочный завод… – Не знаю. Два раза уходила, потом опять пришла. В черном платке… Руслан Сергеевич выпятил нижнюю губу, грудь, живот, коленки и замер так в раздумье. – Кто-то умер? – наконец догадался он. – Мне не говорили. Звать? Малинкин втянул живот, поджал губы, коленки, весь вытянулся и застыл в нерешительности. – Не знаю, – сдался он после паузы. – Если только мне выйти, да бегом мимо нее… Но она все равно… – думал он вслух, шевеля бровями, глубоко засовывая руки в карманы брюк, что-то ища в них. – Черт знает, как найти зубного врача? – воскликнул он трагично. – Квартиру даю, условия идеальные, воздух, ягоды, грибы… Не едут! Ну, где мне их взять? Оля с сожалением посмотрела на начальника и пожала плечами. – Ладно, – махнул рукой Малинкин, – зови. А то потом без укола. У меня пломба выпала, весь язык обцарапал. Зови. Таисия Ниловна Калинина уже лет пять как не работала на должности главврача районной больницы. Уволили ее в связи со старостью и неуживчивостью, но с почетом, подарками и банкетом. Кто бы мог тогда подумать, что она не успокоится и вернется вдруг к прежней, заброшенной и позабытой ею должности зубного врача. Калинина больше любила заниматься хозяйством и мечтала стать замом по хозработе, потому что больничный городок с молодых лет в связи с отсутствием своей семьи, был для нее единственным родным домом. Но в тот момент из города уехали два зубника – муж и жена, и пришлось Таисии Ниловне обживать забытый зубатый кабинет. – Ручки-то вспомнят, я надеюсь, что-нибудь вспомнят, – обещала она пациенту, обхватив больной зуб клещами и упираясь коленкой в его бедро. И когда тот начинал криком кричать, очень удивлялась: – Больно, что ли? Я тебе укол не сделала? Забыла… Ну, прости старуху, надо было напомнить. Что ж ты сам-то зазевался? Она передавала в дрожащие руки пациента тяжелые, скользкие ручки клещей «подержи пока», уходила к шкафчику и набирала шприц, приговаривая: – Сейчас мы его с тобой вдвоем-то! Мы его, паразита, уничтожим! За год такой работы народ ее зауважал из боязни и по безвыходности. Особенно старое поколение, потому что Таисия Ниловна драла зубы хорошо, корней не оставляла. Пломбы она тоже потихоньку пыталась научиться ставить, но особого рвения к такому кропотливому труду не проявляла, в основном зубы драла. Народ помоложе, в частности дамы бальзаковского возраста, у коих чувствительность была еще острая, а зубы уже портились, жаловались на Таисию Ниловну в Облздравотдел, но, как на грех, никто из зубных врачей в маленький, провинциальный городок ехать не соглашался. Тем временем зубы у людей старели и портились вместе с людьми, потому что время шло. – А, голубчик! – восклицала Калинина, проходя по воскресному многолюдному рынку. – Шестерку твою надо посмотреть. Приходи-ка, а то потом не подцеплю, придется десну резать. Наркоз дорогой! Мужик мигом мрачнел, начинал кивать и шевелить языком во рту. Шествие Таисии Ниловны по рынку всегда портило населению воскресное настроение, потому что та не только внешним видом напоминала о бренности бытия, но и не умела совсем молчать. Особенно когда кто-нибудь смеялся, широко разинув рот, она заглядывала сбоку через плечо и, поправляя очки, бубнила: – А еще жаловались в Облздравотдел. На мышином помете пломбы ставлю. А гляди-ка, до сих пор стоит. Ты орехи-то не щелкай, еще с месяц и постоит! И переводила взгляд на другой рот: – А тебя что больше в кабинете не видела. Не люблю неженок. Надо уметь терпеть! Вот отгниют все, сделаю тогда тебе мост на присосках. Будешь в стаканчике с водичкой на ночь класть, утром вытаскивать и надевать. – Как же так? – возмущалась томная, полногрудая баба. – Вы мне мои оставьте, они еще хорошие. Я буду терпеть. Можно прийти, Таисия Ниловна? – Нет, нельзя. Не хочу. В общем, она была не единственной, но очень яркой примечательностью городка, ее зримой и невидимой хозяйкой. Калинина знала свою силу, чувствовала почти беспредельную власть, но любила всех жителей и иных даже пыталась любовно перевоспитать. Она была небезразлична к миру, как многие деятельные, одинокие, бездетные женщины. – Заходите, Таисия Ниловна, – натянуто улыбнулся Руслан Сергеевич и затравленно зыркнул на ее черную косынку. – Рад вас видеть. – Ладно там, рад, – махнула рукой Таисия Ниловна. – Знаю, что не рад, но я по делу. И тоже нерадостному. – Слушаю вас. Малинкин торопливо прошел к столу и брякнулся в кресло, предупредив заранее рвение Калининой расцеловать его по обычаю трижды. – Я уж напрямую… – Давайте. – Надо идти выражать соболезнования. – Кому? – Ивану Яковлевичу. – А что у него случилось? – Умер он. Руслан Сергеевич растерялся. Вчера еще он видел, как старый учитель полол цветы возле памятника Ленину. Постыдился еще подойти к нему, посчитав, что тот совсем выжил из ума. – Когда? – Вроде вчера. Надо идти. Вставайте. – Позвольте, Таисия Ниловна, я его вчера видел. Вы ничего не путаете? Вы обычно…путаете… Таисия Ниловна обиделась: – Что за шутки? – Ладно, ладно, – согласился мэр и встал из-за стола. Он подошел к зеркалу, поправил галстук, достал из кармана портмоне, посчитал имеющиеся там деньги, потом открыл сейф и достал оттуда еще несколько купюр. – Чемодан, – кивнула строго Таисия Ниловна в сторону дипломата. – Да я с папкой… – Нет, чемодан. Так представительней. Руслан Сергеевич послушно взял ненужный пустой дипломат и, досадуя на себя, поплелся за Калининой. В машину главы администрации Таисия Ниловна садиться наотрез отказалась, чтобы не тратить казенный бензин. Иван Яковлевич жил в двух кварталах от здания мэрии и она уговорила Малинкина идти пешком. – С каких это пор вы такая экономная? – сердился Руслан Сергеевич, шагая рядом с ней по тротуару и ежеминутно кивая на приветствия радостных горожан. Не так то часто увидишь мэра на тротуаре рядом с простыми смертными. – Вот теперь будут шептаться: Калинка-Малинка. Что вы вынуждаете меня все время…ходить с вами… – сердито шептал Руслан Сергеевич. – Здрасьте, здрасьте, – отвечала Таисия Ниловна. – Бензин экономите. А сколько мы бензина сожгли, пока вас в болоте прошлой осенью искали? – раздраженно не унимался Руслан Сергеевич, - Калинка-малинка моя… – Не попрекайте. С тех пор вот я экономлю, здрасьте. – Здравствуйте, добрый день. За две жизни столько не заработаешь, сколько район заплатил за вертолет, добрый день… – Здрасьте, никто не просил его вызывать, я и так нашлась бы, здравствуйте. Так что не попрекайте, привет, Игорь. – Доброе утро, какие попреки? Восемь тысяч из районного бюджета за вашу прогулку по клюквенным местам, доброго здоровьица! – Вы так себя ведете, Руслан Сергеевич, будто у вас зубов нет. А ведь восьмерка нижняя левая – как? А? Таисия Ниловна остановилась и пристально посмотрела на рот Руслана Сергеевича. Губы у мэра вдруг занемели, как от укола новокаина, и он глубоко вздохнул, искренне сожалея, что не родился каким-нибудь пресмыкающимся, у которого нет ни зубов, ни ушей. – Время-то идет, и зря вы тянете. Потом придется просто выдрать этот зуб, - миролюбиво подытожила Таисия Ниловна. Руслан Сергеевич мучительно промолчал и вошел в подъезд дома. – Вы хоть знаете, что надо говорить в таких случаях? – Знаю, – отмахнулся Малинкин. Дверь открыл сын учителя – стареющий холостяк Степа в затрепанной домашней фланелевой рубашке и в кривых очках, одно из стекол в них отсутствовало. Степа, бывший однокашник Руслана Сергеевича, увидев делегацию, в первый момент растерялся, потом изумился, а потом сумел удалить и то и другое хмурым кивком головы: – Проходите. – Степан Иванович, – прискорбно начал речь мэр, прижав свой дипломат к груди как кожаный щит. – Разрешите выразить вам свои искренние соболезнования. Руслан Сергеевич судорожно вздохнул. Степан по-видимому был не очень трезв. Он принялся медленно закатывать обтрепанный, рваный рукав рубашки, чтобы не было видно болтающихся ниток. – По поводу чего? – уточнил он. – Ну, как же, Степа, - зашептала Таисия Ниловна. – Мне Хлюпина, соседка ваша сказала, что ты плакал сегодня утром возле сараев. – И что? – спросил Степа и принялся за второй рукав. Руслан Сергеевич опустил дипломат и крепко потер лоб, стараясь сосредоточиться, потом решительно сказал: – От имени администрации, в связи с честным трудом Ивана Яковлевича и исполнением долга… Похороны будут профинансированы полностью. Организационные вопросы возьмет на себя отдел народного образования. Так что… – Чьи похороны? – спросил Степа. Он резко, как галка, завертел головой во все стороны. – Кто-то умер? Малинкин затравленно уставился на Калинину и нервно задергал правой ногой. Потом вдруг спохватился: – Простите, как здоровье Ивана Яковлевича? – вежливо спросил он Степу. – Да нормально, ничего... – пожал плечами Степа. – Вон он на кухне ест… – Как же так! Он ведь болел! – не согласилась Таисия Ниловна. – Он и сейчас болеет. Но покушать-то надо.. – сказал Степа. Руслан Сергеевич снова прижал свой дипломат к груди, спасая немогучую свою грудь от раздирающего глубокого вздоха, и поднял глаза к потолку. – Ну что ж мы стоим, раз пришли, – подтолкнула его в бок Таисия Ниловна. – Проходите, проходите, надо проведывать больного человека. Она торопливо стянула с головы черный платок и незаметно запихала его в карман. – Я так и знал, – процедил сквозь зубы Руслан Сергеевич. – Вы вечно все путаете. – Не надо так переживать, - возмущенно прошипела Таисия Ниловна, - Радоваться надо, ведь жив человек!
Старый учитель изумился гостям так, словно увидел воскресших. Он осторожно прикасался дрожащей рукой к рукаву пиджака Руслана Сергеевича, кивал головой и твердил одно и то же: «Весьма рад, весьма рад». – Может, у вас есть какие-то просьбы? – ляпнул с порога пунцовый Руслан Сергеевич. – Просьбы? – удивился Иван Яковлевич. – Что ты, Русланушка, какие просьбы? – А может и есть, товарищ Малинкин поможет, – подсказала Таисия Ниловна и уверенно села на обшарпанную, расшатанную табуретку. – В кои-то веки мэр у вас в гостях, Иван Яковлевич! – улыбнулась она, победно разглядывая кухню. – Да нет у меня просьб, хватает нам всего, пенсия хорошая, – застеснялся Иван Яковлевич. – Может быть, нужно с ремонтом помочь, так я пришлю мастеров. Или там еще… может, с лекарствами, я не знаю, – тараторил в неловкости Малинкин. – А к чему нам ремонт? – задумался Иван Яковлевич. – Почему бы не помочь с ремонтом? – оживилась Таисия Ниловна. – И действительно! Надо помочь. Товарищ Малинкин поможет! Руслан Сергеевич строго глянул на Калинину. – Я что-то не так сказала? – удивилась Таисия Ниловна. – Нет, все так, – поспешно согласился Руслан Сергеевич. – На следующей неделе вам сделаем ремонт. Как ваше здоровье, Иван Яковлевич? – Да неплохое. Хорошее, - кивнул Иван Яковлевич и оглянулся на сына. – Степа, а ты ничего не натворил? Может, что случилось? – Все хорошо, не переживайте, - ласково пропела Таисия Ниловна. – Степа, а тогда, может быть, чаю? – Нет, нет, я очень тороплюсь, – спохватился Малинкин. – Мы очень торопимся. Он выразительно посмотрел на Калинину. – Мне ведь нужно проведать еще других ветеранов… педагогического труда… – ляпнул он и растеряно замигал глазами. – Да, нам надо и других обойти. Может, какие просьбы, - обрадовалась Таисия Ниловна и поднялась с табуретки. – А к кому вы пойдете? – оживился Иван Яковлевич. – К Лидии Тимофеевне, к физичке нашей сходи, Руслан. И к Зинаиде Петровне. Вот уж кто бедствует по-настоящему. – Хорошо, – согласился Руслан Сергеевич. – А я им позвоню, предупрежу, чтоб приготовились, а то, понимаете ли, - женщины, к ним врасплох нельзя… – Хорошо, – кивнул Малинкин. – А еще, Русланушка, не посчитай за труд, к библиотекарше школьной, к Ирине Алексеевне зайди. Она совсем плохая, совсем плохая… Я тоже, пожалуй, с вами… Да-да, я тоже с вами пойду… Старик засуетился, поднимаясь с табуретки. Руслан Сергеевич раздул до предела ноздри, с силой втягивая в себя спертый воздух квартирки. – Ну-у, нет, – выдохнул он резко и решительно. – Я очень быстро хожу, вам будет тяжело за мной поспеть. Извините за беспокойство. – Разве вы не на автомобиле? – удивился Иван Яковлевич. – Нет, пешком, извините… – Вот как? Это любопытно. – Мы бензин экономим, да, – кивнула Таисия Ниловна. – Экономим, - трагично подтвердил Руслан Сергеевич. – Если просьб других нет, Иван Яковлевич, то разрешите откланяться. Дела, понимаете ли, извините. Иван Яковлевич понимающе закивал головой. – Руслан, - спохватился он вдруг. – Не серчай на меня, старика, но есть одна просьба. – Какая? – Да… вот… Хотел давно тебе сказать. Даже грешным делом письмо собирался написать. – Слушаю. – А скажу тебе так, как твой старый учитель. Был ты, Руслан, одним из лучших моих учеников, и все мы, учителя, учили тебя. А теперь ты стал взрослым, и учить тебя теперь некому. Может потому ты и ошибаешься, что сам учиться не можешь. Я слежу за политикой, все газеты читаю… – Так… – Все понимаю. Голова моя еще думает потихоньку… – Ну, - насторожился Малинкин и стал переминаться с ноги на ногу, будто оказался у школьной доски. – Не бери ты в начальники приезжих, Руслан. Бери своих. Со своими работать, может быть и труднее, они не такие послушные, знают всю твою подноготную, но это-то и хорошо. Это не даст тебе расслабиться и задремать. Это заставит тебя все время работать над собой, всегда доказывать, бороться со своими слабостями. Так ты один только знаешь их, а ведь… – Ну… – Работай со своими! Сколько умных голов сидит без дела. Зачем ты набрал чужеродный штат? Ведь плоды твоего труда будут гнилыми, Руслан… – Почему? – растерялся мэр. – Потому что с этими людьми ты разной крови и разной земли. А со своим – ты одной крови. Кровь-то водицы гуще, дорогой мой. Она одинаково поет и одинаково плачет, от одного бежит, к одному стремится. У тебя сейчас нехороший хор, нестройный. А когда хор нестройный, то как бы не пел солист, все одно от песни такой грустно и неприятно. Уши вянут от таких песен. Извини уж, конечно… – Вы, Иван Яковлевич, наговорили тут! – восхищенно воскликнула Таисия Ниловна – Будто и не математику преподавали, а сольфеджио. – Вот так вот, - подытожил Иван Яковлевич и печально заглянул в глаза Руслану Сергеевичу: – Кровь гуще водицы… – Понял, - кивнул Малинкин и прижал пустой дипломат к груди. – Такая вот моя просьба. А других просьб нет и не будет.
К зданию администрации они возвращались молча, кивая сдержанно и строго на приветствия прохожих. – Зайдете? – официально предложил Руслан Сергеевич у дверей. – Да нет, лучше уж вы ко мне, – отказалась Таисия Ниловна. – Упаси Господь, – огрызнулся Малинкин. – А восьмерка левая? А? – хитро подмигнула Калинина. У Руслана Сергеевича занемела челюсть. – Это вам не в вертолетах над болотами кружить, казенный бензин жечь, из ружьишек лосей отстреливать, якобы меня искать… А? Восемь тысяч? Дешево отделался район. Руслан Сергеевич обмер. – Ладно, ладно, не скажу никому. Помолчу пока. Не время карты раскрывать. Двух лосей замочили? Третий в зарослях раненый остался. Или и третьего нашли?
Ночью Малинкин проснулся от дикой зубной боли. – Ведьма, – шептал он, ворочаясь с боку на бок. – Все равно к тебе не пойду. В соседний район поеду, сам выдеру клещами, а к тебе не пойду. К утру, обессиленный, не выспавшийся, он поехал в соседний район. Всю дорогу глотал анальгин, но боль унималась только на несколько минут, а потом разгоралась с новой силой. Зубного врача не оказалось на месте – уехал на учебу. – Нет, ведьма, все равно к тебе не поеду, – шепелявил Руслан Сергеевич, обливаясь потом и выруливая на трассу. В другом городке зубной врач ушла в декрет. – Неймется вам. Все ведьмы, как одна. Объехав круг, он все же оказался у Калининой в кабинете. Та не удивилась: – Ну, что я говорила? – спросила она вместо приветствия. – Меня не обманешь, я же все наперед вижу! Откройте рот. А… Вот оно что… Угу… Вот как… – Не могу, – потерянно обронил Малинкин. Калинина молча взяла со своего столика клещи: – Порой, Руслан Сергеевич, лучше вырвать с корнем, чем залатать. – Вы не хотите делать пломбу, – обиженно предположил мэр. – Порой! – повысила голос Таисия Ниловна, - Это нужно делать! Так как существует опасность! Инфицировать всю челюсть, а через нее – и весь организм. Воспалительный процесс примет глобальные, губительные для организма масштабы и что тогда? – Что? – мучительно скривился Малинкин. – Ну это же – голова, голубчик! – воскликнула Таисия Ниловна. – Это же вам не хвост какой-то, который можно ампутировать! Дорогой мой! Открывайте рот. – Нет, не буду! – завыл Руслан Сергеевич. – Не заговаривайте мне зубы! Мне больно! – Надо драть. Открывайте. Шире. Будете драть? Или идите домой. Руслан Сергеевич обреченно разинул рот. – Вот и молодец. Вот и умница. – приговаривала Калинина, цепляя больной зуб клещами. – Зачем он нам с тобой такой заразный? Сейчас вытяну, с кровушкой вся дурь выйдет, а голова останется здоровой. Кровь-то – водицы гуще. – У-у… – стонал мэр. – Что зубы жалеть? Зубы жалеть не надо. Надо жалеть голову. Зубов сколько? Тридцать два. А голов сколько? Одна. Таисия Ниловна уперлась коленкой в ногу пациента и напряглась. – А-а-а!!! – взвыл Руслан Сергеевич. – Что такое? – вздрогнула Калинина. – Чего ты орешь? Больно, что ли? А…я укол не сделала… – У-у-у! – Забыла, – с досадой кивнула Таисия Ниловна. – Ну, прости старуху, прости. Бывает у меня. Сам-то почему не напомнил? Подержи-ка инструмент. Руслан Сергеевич потными, мелко дрожащими руками ухватил тяжелые, скользкие ручки щипцов и ошалело смотрел, как виновато ссутулившись, Таисия Ниловна подошла к шкафчику, взяла шприц и стала набирать лекарство. – Деру я хорошо, ты не бойся, ты у меня учись, – ворковала она. – Тут главное – точно ухватить его, чтоб не выскользнул, хитрец. Ну и сила, конечно, нужна. Жалеть не надо, зубу все равно, а голова через секунду здоровая. Она подошла к Руслану Сергеевичу и, строго глядя в его помутившиеся от боли глаза, пообещала: – Я научу тебя, сынок, научу. А потом мы пойдем к физичке. Мы ведь обещали, да, ангел мой?
______________________________________________
Елена Родченкова – поэт и прозаик, автор «Чужая любовь», «Святой колодец» и других, член Союза писателей России. |