* * *

Звонят колокола и звуком алым

Заполнена свирепая Москва.

Нет милости к юродивым и малым,

Бродячим и не знающим родства.

Струится строй за строем. Твари-двери

Глотают всех – попарно и толпой.

Сияет логотип на монгольфьере

«Чувак, весна приходит за тобой!»

И вечный бой... Московские солдаты

Уже не надевают ордена.

На рубеже аванса и зарплаты

Пьют портвешок на станции Дина –

Мол выжили на празднестве Расина

Теперь по нам снимает Бондарчук.

Священный долг, чулки и лососина

На фоне отцветающих лачуг.

Свисают в ряд карденовские плашки.

Плюс крупный план с иконой и икрой.

И колокольчик в лапке первоклашки

Звонит о тех, кто вскоре встанет в строй.

За правду малых бьёт бейсболка-бита,

От правды сытых сих сбесился бес.

...А где-то там, где царствует орбита,

Стыкуются «Союз» и МКС.

* * *

...Остынет август. По календарю

Такая дата, что не повторю.

Грозятся, под Рязанью лес горит,

И месяц, важный как архимандрит,

Невозмутимо прячется в дыму.

Какое веко ни приподниму,

В обоих стынет та же чертовня –

Мол, канул век и не было меня.

Другой актер заполнил эту роль,

Машиах сдал на паспортный контроль

Поддельный документ и потому

Как миленький отправится в тюрьму.

«...Я опоздал на празднество Расина»

Так что ж поделать? Жадных ждет осина,

Несчастных – осень. К тем кто одинок

Подкрался август, шумный как щенок.

По желтому шуршанию бульвара

Гуляет неосмысленная пара,

Учитель составляет свой москварь,

Творит, дрожа от счастья, чудо-тварь,

И пахнет дымом, лесом и водой.

И город видит звезды...

Кроме той

* * *

Шалом Шекспиру – дыня пахнет дыней,

Томительным трудом, глухой гордыней,

Печальной красотой пчелиных сот.

Смотри, как по губам стекает сок

И странно – сладость впитывает кожу.

Дыханием тебя не потревожу,

Но буду любоваться, как уста

Беспомощно твердят «устал, устал».

И сталь прорежет треснувшую корку

До белого нутра и крикнет «горько»

Веселый хор гостей. Неси вино –

Оно горчит сегодня. Старый Ной

Не ныл а пил – и вот, его седин

Не пощадил его беспутный сын.

Поэтому зарок – рожаем дочек,

Не путаем места стручков и строчек,

Играем в словари наедине,

Я отогреюсь, ты заледеней.

Шекспир мне друг, но истина отныне

В прохладной и сырой природе дыни,

В голодных ртах взыскующих галчат...

Мне будет сладко. Гости – замолчат.

* * *

Отболела былая обида

Сдулся бурей бедняга Борей

Утонула моя Атлантида

В колыбели британских морей

И теперь по воде – пешеходом,

По зеленой земле моряком

Я брожу, готтентотам и готам

Говорю – родился мотыльком,

Унесенный ветрами, доныне

Я не знаю, куда прилечу.

У вина привкус сладкой полыни

У дворцов очертанья лачуг

И не в такт легкий пепел Итаки

Постучится в грудную броню –

Я избегну открытой атаки

И отечество снова сменю.

Дым приятен, а пепел бесплотен.

Я скажу тебе как на духу –

Посреди италийских полотен

Я предамся срамному греху

И стихи заплетая канатом,

Подниму из глубин якоря...

Знаешь, девочка – только крылатым

Достаются

другие

моря.

* * *

Чтобы мальчик не путался под ногами –

Научу его складывать оригами,

Журавлей и кораблики с парусами

Пусть плывут далеко и летают сами.

Пусть приносят вести в бумажных клювах –

О прекрасных странах и добрых людях.

...У мальчишки книжки, велосипеды,

Кошки-мышки, завтраки и обеды,

Два альбома – пляжи и виды Крита,

И пятерка в четверти по ивриту.

Он не любит пенки и кока-колу,

Но зато охотно шагает в школу

И мечтает где-то на полдороги

О зеленой ракушке в Таганроге

О зеленом домике в Бирмингаме,

Может и о мамином оригами.

...Время у мальчишек сквозь пальцы тает –

Сколько ни отпущено – не хватает.

jamais

По клавишам улиц играю пари

Пари же в Париже с красоткой Мари

Стилетами шпилей ломай облака

И воду из Сены химерой лакай!

Французские булки, швейцарский сырок

Бульвары, прогулки – но вместо дорог,

Штришок от портрета взамен полотна

И пленка с кассеты парижского дна.

Неверное «salut», наверно влюблюсь

В картавый и хриплый монмартровый блюз.

Девчонка предместий, апрель в голове

Мы каждую лепту поделим на две

И хлебные крошки приправим дождём

Который когда-то в Алжире рожден.

Да, Сена не выход – в долине Невы

Играет маэстро пустых мостовых

И щелкает парус и стынет уют

Отделанных шелком секретных кают.

Но мы же – в Париже! Мы пара, пока

Парим в золотом забытье языка!...

Мы сядем на камни, спиной в парапет.

Сквознет саксофоном – и город допет.

После лета

Осень – осы.

Мед и пламень, колокольчики на куртке.

Тают грозы. С пыльных окон осыпаются окурки.

Ходят в школы. Ищут истины да там, куда не клали.

Время голым подбирать свои хитоны и сандали

И рядиться – прежде красным с позолотой, позже белым.

Ишь водица – всех сравняла за невидимым пределом,

Стали тени – голубятники, бичи, городовые.

Тени – те ли, что когда-то обходили мостовые?

Осень – осыпь. Тянут руки за румяными плодами.

Стынут росы. Сны в засаде притаились за садами.

Засыпаю. Засыпает белый свет сухой листвою.

Забываю. Забываю, что со мною, что с тобою.

Словно осень рассказала нашу сказку всем осинам

Словно просим это небо навсегда остаться синим...

Синь закрасит облаками от Вернадского до Рима

«Август – астры» – говорила горделивая Марина.

Сентябрится. Нет покоя молодым гусям и лисам.

Осень – птица. Пусть зима посыпет ей под ноги рисом.

Нигун

Витебск не слышал выстрелов много лет.

Линии улиц сложно связать в петлю.

Лампы июля – клены. В пыли аллей

Мальчики пишут шагом своё «люблю»,

Девочки пьют какао и на губах

Не обсыхает пенка – поди сотри.

В каждой второй машине играет Бах,

Каждая третья баба полна внутри.

Дворники ходят строем по-на заре,

Мусор сгребают в широкий рукав реки.

Каждый, кто крестится – будущий назорей.

Помнишь ли, Витебск, где твои старики?

Помнят ли улочки черный и пестрый скот?

Помнят ли лавки виленских торгашей?

Помнят ли окна два огонька суббот,

Помнит ли небо иглы и слово «шей»?

Призваны без разбора, штопали облака

Канторы и портные, дочери и зятья,

Дырки от пуль – словно следы быка

В поле беленом. Что там писал судья?

Небо над Витебском, словно дорога в рай.

Нынче же, ребе, выпьем с тобой в раю.

В нашем а шейне Витебске юденфрай

Всем, кто играл на крыше, пришел каюк.

Всем, кто играл на крыше… а я спою:

– Ойфн припечек

Зиц ди ребеню

Комец-алеф-о…

__________________________________________________________________

Ника Батхен – поэт и прозаик, автор книг «Снебападение», «Остров рай» и «Путями птиц», лауреат ряда литературных премий. Живет в Москве.