№12 2010


Содержание


Михаил Яснов. Счастье – то, что кроется в нюансах. Стихи.
Михаил Блехман. Чет, нечет. Безымянный. Рассказы.
(послесловие Евгения Лукина)
Светлана Розенфельд. Дойдя до абриса земли. Стихи.
Валентина Лелина. Там плачет женщина. Стихи.
Вячеслав Овсянников. Серебряная пыль. Миниатюры.
Валерий Земских. Падают дни. Стихи.
Ростислав Евдокимов-Вогак. Квадрат. Повесть.
Олонецкие гости
Георгий Чернобровкин. Эпистолярное. Стихи.
Сербские гости
Матия Бечкович. Вера Павладольская.Когда приедешь в какой-нибудь город. Поэмы.
Йован Христич. Целыми днями сижу в библиотеке. Стихи.(перевод с сербского Александра Шево)
Новые переводы
Владимир Набоков. Любовь моя, отступника прости. Стихи.(перевод с английского Алексея Филимонова)
Абхай Курам. Отражения. Стихи.(перевод с английского Андрея Родосского)
Русский мир
Игорь Джерри Курас (США). Хороший брат Авель. Рассказы.
Евгений Якубович (Израиль). Смерти моей хочешь. Рассказ.
Ирина Кандаурова (Германия). Сапоги. Рассказ.
Юбилей
Николай Бех. В гостях у Сокурова. Дневниковые записи.
Литературному объединению «Пиитер» – 10 лет. Стихи. (составление Галины Илюхиной)
Молодые голоса
Виталий Нестеренко, Николай Неронов,Олег Ильин, Вера Чигарина. Стихи.
Александр Беззубцев-Кондаков. Писатель как растение. Статья.
Николай Голь. Японский бог. Стихи.
Борис Григорин. Со страхом рыцарь и упреком. Стихи.
Николай Благодатов. Живописец Зинштейн. Заметка.
Лев Мочалов. В поисках третьего пути. Статья.
Голос минувшего
Анатолий Соколов. Незаконные звезды. Стихи.
Константин Крикунов. Монастырский дневник.
Борис Друян. Открытие. Воспоминания.
Андрей Шацков. Сага о пятидесятых. Стихи.
Анатолий Аграфенин. Философия Семиха. Очерк.
Виктор Червинский. Масём. Былинки.

SnowFalling

Валентина ЛЕЛИНА

ТАМ ПЛАЧЕТ ЖЕНЩИНА

* * *

Там плачет женщина, склонившись у окна

в привычном одиночестве... Какая

забота мне о том? Но я-то знаю,

что в этом плаче есть моя вина.

Весь город в осени и близится зима.

Душа в покое и земля в покое.

Но плачет женщина... И, кажется, какое

мне дело до нее? Но я сама

так плакала. И нынче отчего-то

мне горько... Точно мы живем не сами,

а просто жизнь меняет нас местами,

и все нам возвращается по счету.

* * *

Как мы заснули, как проснулись — двор

был полон шелеста дождя, горело

одно окно напротив, то и дело

за стенкой рассыпался разговор.

Мы видели, как близится весна,

как Летний сад оттаял, и тюльпаны

с ума сходили на окне, стаканы

еще хранили аромат вина

от зимних праздников. Мы знали наперед,

что все отступит времени в угоду…

И дом вздыхал, как старец в непогоду,

и таял зафонтанный поворот.

Но комната, где жили мы с тобой

без времени – конца или начала,

хранила тени прошлые, молчала

и отзывалась тайной и судьбой.

* * *

Открыта книга, тень от лампы, стол,

Твой плащ, промокший от дождя, в прихожей…

Так все обычно, так на жизнь похоже,

Я сплю и знаю — это ты пришел.

Меня во сне охватывает дрожь,

Я в круге света, как бывает дома,

Мне каждое движение знакомо,

И ты меня по имени зовешь.

И дом, и стол, и тени на стене,

Граница жизни, смерти, сна граница…

Ты знаешь, где заложена страница —

«Прощай, прощай! И помни обо мне».

* * *

Как я мечтала жить в уединенье

и комнату снимать с окном высоким,

прислушиваться к лифту, к шелестенью

дворовых звуков, видеть одиноким

тебя, ко мне спешащего… Как странно

украсть у времени год жизни довоенной,

с соседкой за стеной, с титаном в ванной

и праздниками бедными.

Разменной

монетой стала наша жизнь сегодня.

А угол для любви нашелся в прошлом.

Пусть холодно, протечка, дом заброшен —

давай отметим праздник новогодний.

* * *

Как будто вещь пропавшая нашлась…

А мы уже привыкли, не искали.

И, может быть, поймем теперь едва ли,

Какая в том таинственная связь.

И вспомним не однажды этот дом,

Шинель в углу, вчерашние газеты,

Оставленную флейту, метроном

И быта довоенного приметы.

Нас Новый год настигнет на бегу

По набережной вдоль оград и арок,

И будет петербургский двор в подарок,

Палаццо итальянское в снегу.

Затопим печь, накинь пока шинель,

Я книгу отложу, свечу задую,

Смотри, как снег ложится на постель,

И ангел дует в трубку золотую.

Вся наша жизнь с тобой — одна строка,

А как хотелось бы стихотворенье…

Окно во двор, зима — всего мгновенье,

А дальше — ожиданье на века.

* * *

Вся наша жизнь на кончике пера,

на взмахе палочкой, на веточке кленовой,

в просвете между «завтра» и «вчера».

в привычном ожиданье встречи новой.

Давай еще немного подождем,

Как мы с тобой умели ждать вначале…

Там, за Фонтанкой, комната с дождем

за окнами и с отзвуком печали;

там в сговоре со мною старый дом

с услужливостью стершихся ступеней,

с фантазиями жизни — и о том

все шепчутся невидимые тени

минувшего — то вдруг огонь в печи

почудится, то старой флейты пенье;

дом светится окошками в ночи,

и тихое его сердцебиенье

чуть замедляется… Но, может быть, потом,

когда-нибудь вернется в одночасье

все — мост, метель, Фонтанка, этот дом

и нашей жизни призрачное счастье.

* * *

Одиночества трудную повесть

Каждый пишет по-своему, в ней

И душа неспокойна, и совесть

Нечиста, и зима все длинней…

Одинокие путники рядом,

Только порознь лежат их пути —

Не окликнуть ни жестом, ни взглядом,

Утешающих слов не найти.

Одинокая эта дорога

Нас заводит все дальше туда,

Где немного осталось до Бога

И встает во весь рост НИКОГДА.

* * *

… И то, что ты не веришь мне,

и то, что я теперь узнала,

как ты уйдешь, и свет в окне

у нас горит всю ночь устало

в твое отсутствие… К чему

ты эти строки мне диктуешь?

Нам не прожить по одному,

а по-другому — вдруг задуешь

свечу, что теплится еще…

Зима превозмогает лето.

Ты оглянись через плечо

на нашу жизнь — там точно где-то

ты ждешь меня, и ты один.

О будущем еще и речи

не шло, еще все впереди,

и я иду тебе навстречу.

* * *

Когда с Невы сошел последний лед, —

светлело за окном, в душе светлело, —

Мы поднялись над жизнью ночью белой,

мы ничего не знали наперед.

Но прошлое ступало по пятам,

и ночь, совсем прозрачная весною,

вся истончилась к августу и там

вдруг превратилась в озеро лесное.

Мы на него наткнулись в октябре —

клен догорал и ржавая осина

роняла в воду листья, в серебре

застывших слез дрожала паутина...

Осеннее купание под стать

любви — так обжигающе тревожно

в опавших листьях плыть и невозможно

ни утонуть и ни до дна достать…

* * *

Может так получиться,

что кто-то начнет собирать

по мгновенью, по строчке,

по взгляду, движенью и слову —

о тебе. И страницы,

одну за другой — всю тетрадь

до штриха и до точки

последней просмотрит, и снова

возвратится к началу.

Все будет неправда. Никто

не приблизится даже

к молчанию о настоящем.

Что вчера означала

дорога сквозь лето, и что

мне сегодня расскажет

сентябрьский дождь моросящий.

* * *

Я прежней дорогой пройдусь.

Никто моего возвращенья

теперь не заметит, и грусть

останется мне. А прощенье

сольется с прощаньем. Опять

за блоковский дом, по каналу,

к архиву, в тупик. Только вспять

ничто не течет. Я не знала,

что ляжет мой путь в стороне

от тех повторений прогулки

под арку, глухим переулком

к обветренной старой стене.

* * *

Все казалось мне, что по-другому

жизнь устроится. Наш разговор

просто станет дорогою к дому,

где окно на Никольский собор.

А еще там — деревья, ограда,

детский смех и в снегу борозда...

Жили мы у Никольского сада

в девятнадцатом веке тогда.

На диване под клетчатым пледом

мы шептались, и тень от свечи

трепетала, и с шелестом следом

догорали поленья в печи.

Если так это все в самом деле

было, Господи, что нам желать?

Мы успели, мы точно успели

здесь увидеться вновь. И опять

новый век у конца, и в надежде

на несбыточность жизни с тех пор

ты сожми мою руку как прежде, —

видишь — вечер, и сад, и собор.

* * *

...И этот дом, и улица, и двор,

наполненный дыханием сирени,

и тихий телефонный разговор,

шаги на лестнице, и свет, и тени

в квартире, даже чашка на столе —

домашней жизни трепетные знаки...

А что здесь я? Дождинка на стекле,

сквозняк и беспокойство для собаки.

* * *

Все медленней день, все темней,

и все ощутимей прохлада…

В пространстве Никольского сада

становится больше теней.

Становится больше тревог,

поскольку с осенним ненастьем

рифмуется легче несчастье,

и смерть переходит порог.

Мир канет в осеннюю тьму,

стволы — как суда на приколе,

вечерняя служба в Николе —

прощанье, прощенье всему.

И только любовь, вопреки

печальному вздоху распада,

все ходит дорожками сада

и кормит синичку с руки.

* * *

Переменился ветер. И опять

Все понеслось, подхваченное ветром

Уже другим. Велюром или фетром

Обернутые головы узнать

Едва ли можно. Ведь еще вчера

Другие были формы и мотивы

В одежде и движеньях — от залива

Дул сильный ветер. Нынче же с утра

Все хлынуло обратно. Лицедейство

По ветру распустило рукава.

Но с прежней скоростью течет Нева.
И неподвижен шпиль Адмиралтейства.

_______________________________________________

Валентина Лелина – поэт, эссеист, автор поэтических книг «Ленинградские острова», «Над судьбой», «В трех зеркалах» и других, член Союза писателей Санкт-Петербурга.

 

Сайт редактора



 

Наши друзья















 

 

Designed by Business wordpress themes and Joomla templates.